Хайке Йенс (Heike Jens) — доцент Parsons the New School for Design, кандидат на соискание докторской степени, участница междисциплинарного исследовательского проекта «Униформизм в движении: процессы, ведущие к единообразию телесности и гардероба» (Uniforms in Motion: The Process of Uniformity in Body and Dress), осуществляемого на базе Института истории текстиля (Institute of Cultural History of Textiles) при Дортмундском университете (Германия).

Хотя ценность понятия «аутентичность» как инструмента для культу­рологического анализа была подвергнута сомнению, в сфере торговли это слово зачастую играет роль дополнительного ярлыка и действует как эффективный инструмент продаж. Оно применяется не только к новым или оригинальным объектам, но также к воссозданным ре­пликам и стилистическим мотивам, относящим нас в прошлое. Как утверждает Марк Джонс, тяга к аутентичности возросла вместе со страстью к возрожденчеству (Jones 1992: 7). Самое яркое проявление этого феномена — жажда аутентичности в моде. Но какова связь меж­ду аутентичностью и тягой к воспроизводству отошедших в прошлое модных стилей? И какие коннотации возникают, когда слово «аутен­тичность» произносится в контексте, имеющем отношение к внешно­сти и манере одежды?

Основанная на результатах этнографического исследования, прове­денного в среде современных германских «шестидесятников», статья содержит анализ средств (в основном имеющих отношение к гарде­робу и манере одежды), которые используются для создания аутен­тичного ретростиля. Ключевой вопрос: каким образом и за счет чего внешность и персональный гардероб человека приобретают ореол аутентичности — и как аутентичность, берущая начало в мире объ­ектов (вещей), распространяется на субъекта (человека)? Этот анализ, объектом которого стали не только процессы, происходящие в среде «шестидесятников», но также политика коммерциализации аутентич­ности бренда, рассмотренная на примере компаний Retrofame и Adidas, покажет, что аутентичность не является ни свойством, изначально при­сущим предмету, ни сущностной характеристикой личности — скорее, это инструмент взаимодействия, использующийся актерами той или иной культурной сцены.

Аутентичность особенно важна для людей молодого возраста, для них она орудие, помогающее выстроить образ неповторимой инди­видуальности на основе особой модели потребительского поведения. Аутентичность товаров и брендов подтверждают ярлыки, на которых отдельной строкой печатают: «оригинальная продукция» (genuine article), «аутентичный стиль» (authentic style) — такие пометки часто встречаются на ярлыках джинсов и спортивных костюмов. Среди ком­паний, активно использующих идею аутентичности при продвиже­нии своей продукции, выделяется германская фирма-производитель спортивной одежды и обуви Adidas. Эта компания воплотила в жизнь концепцию глобальной торговой сети, где продаются реплики ориги­нальных изделий марки Adidas, рассчитанные в первую очередь на молодого, но искушенного потребителя, жаждущего обладать только «реальными вещами» — пусть даже и вторично воспроизведенными. Следуя аналогичной стратегии, компания Retrofame (имеющая голов­ной офис в Вене) совмещает торговлю одеждой секонд-хенд с концеп­цией винтажных брендов, изобретая некую «личную историю» для каждой перепроданной рубашки.

В отличие от потребителей, приобретающих дорогие фирменные вещи «в стиле ретро», ретрогруппировки, такие как современные «ше­стидесятники», с головой погружены в процесс воссоздания аутентич­ного образа, соответствующего избранному ими периоду. Для «шести­десятников» оригинальная одежда 1960-х годов — это непременная часть целостного образа жизни «в духе шестидесятых»; они кропотливо воссоздают исторический облик, дополняя одежду соответствующими аксессуарами, прическами и макияжем.

Играющие историю: «шестидесятники»

В противоположность «карнавальному» способу использования ретро-гардероба, о котором пишет Грегсон с соавторами (Gregson et al. 2003), истинные приверженцы стиля шестидесятых одеваются сообразно моде этого периода не только «по случаю», например идя на темати­ческую вечеринку, — для них это повседневная одежда. Следуя своим культурным убеждениям, они исповедуют образ жизни, который пол­ностью посвящен стремлению воплотить в реальность миф о 1960-х. Возраст «шестидесятников» разнится от шестнадцати до тридцати с лишним лет, среди них много студентов, и практически все эти люди принадлежат к среднему классу. Их гардероб состоит из оригиналь­ных вещей, изготовленных в шестидесятые годы, и одежды, которую они сами шьют по старым выкройкам и образцам; их манера одежды и весь внешний облик служат одной цели — реконструировать «аутен­тичный» стиль шестидесятых.

Первым образцом для подражания поклонники шестидесятых из­брали эстетику, созданную британскими модами (см.: Hebdige 1974). Предтечами сегодняшних «шестидесятников» были энтузиасты, стре­мившиеся вернуть к жизни «стиль модов» в 1970-е и 1980-е годы; благо­даря их усилиям он вышел на интернациональную сцену и довольно широко распространился во всем мире (см.: Lentz 2002; Rawlings 2000).

Чтобы достичь своей цели, «шестидесятники» исследуют характер­ные особенности стиля, а также любые детали, из которых складывался неповторимый облик этого периода, и весьма последовательно вопло­щают свое знание в одежде и во всем своем облике. Иными словами, их интересует не только «классическая» мода шестидесятых, хотя они и являются преданнейшими ее поклонниками, но также целый ряд культурных явлений, которые в ретроспективе ассоциируются с дан­ным временным отрезком, начиная стилистикой поп- и оп-арта и за­канчивая возникшими во второй половине 1960-х годов психоделиче­ской эстетикой и стилем хиппи.

«Шестидесятники» пополняют свои знания в процессе культурного взаимодействия с соратниками и накопления потребительского опы­та, а также соприкасаясь с образчиками визуальной и материальной культуры 1960-х годов — кинофильмами, обложками пластинок, мод­ными журналами и оригинальными артефактами, такими как при­обретенная с рук или в магазинах секонд-хенда одежда (JenB 2004b). Такая одержимость стремлением впитать в себя дух времени, вникая в дожившие до сегодняшнего дня следы, — это то, без чего невозможно создать «достоверный» ретрооблик и показать себя истинным знато­ком, а это также важная часть (суб)культурного капитала «шестидесят­ников» (Bourdieu 1992; Miles 1996; Thornton 1995). Чтобы ретрооблик был убедительным, им приходится воссоздавать моду шестидесятых во всех ее проявлениях, не только тщательно продумывая гардероб, но также уделяя самое пристальное внимание аксессуарам, макияжу, прическам, умению танцевать и правильно держать осанку. Стремле­ние к аутентичности, реализующееся через тщательное воссоздание, — главная забота участников этого действа, характеризующая самую суть их индивидуального и коллективного самоотождествления с образом ожившего прошлого.

Чтобы поддерживать «аутентичность стиля», они охотятся за «ориги­налами», которые наделяются в этой среде особой ценностью, становясь коллекционными экземплярами и сокровищами, в которых обитает жи­вой дух шестидесятых (Pomian 1987: 50). В «традиции западного миро­восприятия предметы — это вместилища памяти. они составляют для нас основу картины прошлого» (Kwint 1999: 2). Вещи родом из шести­десятых ценятся очень высоко не только потому, что уже давно пере­стали быть продукцией массового производства; главное — они стали редкими. Некоторые из них и вовсе уникальны; а если какая-то вещь существует в единственном экземпляре, это означает, что никто другой не наденет такую же. Это прошлое, материализовавшееся в настоящем, и, следовательно, средство, позволяющее вписать историю в современ­ный контекст (Korff & Roth 1990; Kwint 1999). Дожившие до наших дней материальные объекты — это подлинные свидетельства культурной истории, позволяющие «шестидесятникам» в буквальном смысле «со­прикоснуться» с идеализированной ими эпохой длиной в десятилетие.

Однако находить оригинальные вещи с каждым днем все труднее, поэтому далеко не вся одежда, которую носят «шестидесятники», ау­тентична по своей природе. Несмотря на презрение к убогому каче­ству современной продукции массового производства, многие из них все же покупают новую одежду, если она вписывается в стиль шести­десятых, в частности однотонные рубашки и брюки «хипстерского» фасона. В умелых руках такие вещи приобретают индивидуальность и наделяются «аутентичным» духом шестидесятых — иногда для этого их приходится частично переделывать, а иногда достаточно правиль­но соединить их в ансамбль с каноническими предметами гардероба из подлинного арсенала шестидесятых (см.: JenB 2004b). Процесс адап­тации новых, произведенных современной промышленностью вещей к возложенной на них «исторической» роли занимает важное место в построении уникального образа, но у него есть еще одна цель — при­вести эти вещи в соответствие с идеологией гардероба «только шести­десятые и никаких компромиссов», в частности, обыграть и подать их таким образом, чтобы даже наметанный глаз не заметил новодела.

Поскольку массовый рынок одежды не может обеспечить «шести­десятников» ретромоделями на каждый сезон, им приходится кое-что шить на заказ или осваивать портновское искусство самостоятельно. При этом используются оригинальные выкройки и образцы. Для «ше­стидесятников» крайне важно добиться эффекта «подлинности», по­этому они придают огромное значение правильному выбору ткани, ведь от этого зависит то, как одежда будет сидеть и каким будет общее впечатление от нее. «Правильный покрой — это много, но все реша­ет правильный выбор материала» (Barrell 2002). Практически никто не пытается заново воссоздать материалы, которые канули в прошлое вместе с эпохой шестидесятых, поскольку в результате таких попыток «обычно получается не совсем то, что ожидалось, и то, что это поддел­ка, зачастую просто бросается в глаза» (Ibid.). Эта цитата, заимствован­ная с веб-сайта «шестидесятников», демонстрирует, сколько внимания к деталям требуется для того, чтобы выстроить внешне убедительный «аутентичный» ретрообраз. Подобный микроменеджмент затрагивает не только те аспекты, которые касаются стремления довести до совер­шенства свою физическую оболочку, но и все стороны материальной культуры, в контексте которой протекает повседневная жизнь, вклю­чая выбор модели автомобиля и обустройство интерьера. Если дом под стать гардеробу — обставлен мебелью и украшен предметами родом из шестидесятых годов, можно говорить о том, что человек настолько по­гружен в стилистику этого периода, что его жизнь протекает в особом, сотворенном его собственными усилиями мире шестидесятых. Он со­вершает воображаемое путешествие во времени, а гардероб и жизнен­ное пространство — это технические средства, связывающие иллюзию с реальностью (см.: JenB 2004b)...

(Продолжение статьи читайте в печатной версии журнала)