Аннотация:

Статья посвящена рассмотрению евангельского эпиграфа к роману «Бесы» с точки зрения античной традиции. Притча о гадаринском бесноватом, коррелируя с названием и образно-смысловым наполнением романа, актуализирует концепт бесовства, в номинативное поле которого входит лексема демон. Помимо историко-литературного, эта лексема имеет глубокое историко-философское содержание, восходящее к описанному Платоном демону Сократа. Мифологическое δαίμων и сократовское τὸ δαιμόνιον в целом имеют положительную семантику, но пришедшая на смену античности христианская традиция номинацией демон стала обозначать злую демоническую силу, стремящуюся завладеть душой человека. Одним из синонимов греческого по происхождению демон становится лексема бес, производными от нее — бесноватый и беснование. Беснование, внешне проявляющееся в потере рассудка, приравнивается к духовной болезни. Для таких состояний Платон использует слова μαίνομαι и μανία, корень которых присутствует в словах мания и маньяк, обозначающих одержимость определенной идеей. И в древнегреческом, и в русском языках этот корень имеет отрицательную коннотацию. Таким образом, одержимость бесами, описанная в евангелиях как духовная болезнь, восходит к античным понятиям δαιμονίζομαι и μαίνομαι. Этот ракурс позволяет вскрыть дополнительные смысловые пласты и в евангельском эпиграфе, и, как следствие, в самом романе.